Взятие "Цитадели"

Посмотрел "Утомлённые солнцем - 2. Цитадель". В целом это логическое завершение той мысли, которую Никита Михалков развивает в "Предстоянии".

Основная мысль - это показать действие Провидения в жизни отдельных людей, народов и стран; это то, что Егор Холмогоров (который, кстати, на этот раз решил даже не смотреть очередной фильм, прочитав одну из разгромных рецензий, и внезапно отказавшись самостоятельно мыслить), по поводу предыдущей картины, очень метко назвал "антигероизмом", который смиряет индивидуалистический, прометеевский героический порыв конкретной личности, показывая, что все его героические порывы в конце концов ничто перед волей Бога, и лучшее, что может сделать человек - смириться перед этой волей... и победить.

В "Цитадели" эта мысль достигает апофеоза в заключительной сцене фильма с штурмом цитадели. По личному приказу Сталина, восстановленный в должности генерал Котов, должен провести операцию "Чёрная пехота" - согнать местное мирное население и раздав ему вместо оружия струганые палки, бросить на цитадель дабы те проложили путь для наступления настоящих солдат. Но главное, когда немцы перебьют этих гражданских, создать из этих трупов мирных жителей информационный повод, дабы показать союзникам и соотечественникам с кем воюет СССР, и показать немцам с кем они сами воюют... Котов соглашается, но, когда всё готово к операции, не выдерживает стыда за происходящее, и взяв одну из тех струганых палок пешком направляется в сторону цитадели; в след за ним, взяв те же палки, отправляются сначала его солдаты, а потом и те мирные жители, которых согнали на убой как скот, но которые теперь сами пошли за своим командиром. Это самоубийство, и Котов, в принципе, совершенно сознательно идёт именно на самоубийство, предпочтя смерть бесчестию. Но происходит чудо...

Происходит чудо. Паучок, спустившийся на паутине перед амбразурой немецкого пулемётчика в цитадели, запускает череду "случайностей", которая приводит к пожару, а потом к детонации порохового погреба крепости... И на глазах подходящих к цитадели безоружных людей, во главе с Котовым, цитадель взлетает на воздух. Котов победил, русские победили, не сделав для этого ничего, кроме того, что они смирились и поступили не по тёмному замыслу Вождя, но по совести.

Завершается же произошедшее чудо с цитаделью, чудом с миной, только, в отличие от "Предстояния", с противопехотной, а не противокорабельной. Во время этого штурма цитадели выжившая дочь Котова, Надя, внезапно видит отца, которого считала давно погибшим, и бросается к нему через минное поле. Котов бросается ей на встречу, и за шаг до этой встречи Надя наступает на мину. Но по приказу отца успевает остановится и не поднять ногу со взведённого взрывателя, чем задерживает взрыв. Подошедший Котов заменяет ногу Нади на взрывателе своей ногой, и приказывает Наде отойти за зону поражения осколками. В мине раздаётся какой-то треск... и экран гаснет. В следующей сцене показана дорога с указателем "На Берлин", по которой идёт советская танковая колонна. На головном танке, вместе с Надей сидит невредимый Котов...

Вот этот пассаж меня несколько покоробил, потому что логичнее было бы, чтобы спасши Надю сам Котов погиб на той мине. Однако, это была бы логика того прометеевского героизма который Михалков и стремится, помимо прочего, разрушить в своём фильме. Что абсолютно не логично и противоестественно для логики героической трагедии, к которой все мы привыкли в военных фильмах, то совершенно логично и оправданно для логики чуда, которой и следует Михалков.

Кстати, это несколько напоминает знаменитые и набившие оскомину "хэппи-энды" американских фильмов (в частности и по этому сия сцена меня первоначально покоробила). И тут действительно есть существенное сходство; ведь что такое "хэппи-энд" в американском фильме? - это как раз жажда чуда, когда главный герой, из шара огня устроенного главным злодеем взрыва, выскакивает в белом смокинге на белом скакуне, с мешком золота в одной руке и прекрасной пышногрудой блондинкой в другой, попутно, чуть ли не третьей рукой, успевая прикончить злодея. Однако тут есть и коренное различие - чудо американского "хэппи-энда", это чудо героическое, сотворённое сверхчеловеческими усилиями героя (либо невероятным везением); у Михалкова же чудо как раз начисто лишено героизма - оно происходит помимо самого человека, который просто плывёт по волнам этого чуда, благодаря, сознательно, как уверовавшая Надя, или бессознательно, как Котов, Того, Кто это чудо и сотворил (понятно, что и о невероятном везении хэппи-энда тут тоже речи нет, речь идёт о реализации конкретной Воли). И когда это понимаешь, то всё становиться на свои места, в том числе и вопиющая "нелогичность" заключительной сцены.

А ещё, как мне кажется, вышеописанная сцена с миной, суть символ воскресения героя - он идёт на добровольную жертву и кажется погибает, но в следующем кадре мы видим его живым, воскресшим. И это, помимо логики чуда, не только и не столько символ телесного спасения, но символ духовного воскресения героя, который прошёл путь от убийства священника в гражданскую, массовых казней восставших против советов крестьян на заре СССР и верной службы тирану во времена Большого Террора, через чистилище лагерей, до сознательного самопожертвования и отказа дальше участвовать в тёмных делах богоборческой власти. И не даром, в этом эпизоде, герой переносится из грязи, крови и безысходности только что чудесно побеждённой цитадели, на головной танк колонны движущейся на Берлин - к окончательной Победе.

И, завершая этот разговор, хочу напомнить, что "Цитадель", впрочем как и "Предстояние" - это не историческое кино, как не был историческим фильмом "Война и мир" Бондарчука. И дурак тот, кто начнёт, как это было и с предыдущим фильмом, критиковать это произведение искусства за несоответствия с конкретной исторической фактологией. Обе эти картины являются по сути своей религиозно-историософскими притчами. И именно как притчи их в первую очередь следует понимать.

И как притча, "Цитадель" наполнена символами.

Так, родившегося, под немецкой бомбёжкой у изнасилованной немцами русской женщины, ребёнка называют Иосифом Виссарионовичем, в честь Сталина.

Так, арестованный своими коллегами из НКВД Митя подписывает не торгуясь все свои "признания" и прихлопывает бабочку, которая сопровождала его ещё в "Предстоянии", и облегчённо выдыхает говоря: "Всё".

Так, в первых кадрах фильма, только что народившийся в русском болоте комар спасает русского солдата от немецкой пули.

Так, в сумраке кабинета под гулкое тиканье часов, размеренно и методично давит орехи орехоколом Сталин, с хрустом поедая ядра и беседуя с Котовым, которому излагает свой приказ об операции "Чёрная пехота".

Так, и сама цитадель - центральный символ фильма - символ исторического зла, неприступная, неколебимая, смертоносная, жуткая... и распадающаяся как карточный домик перед приближением безоружных людей с тёсаными палками на плечах и поющих песни под гармонь.

"Цитадель" - это выдающееся, и весьма сложное притчевое символическое произведение искусства, при просмотре которого необходимо трудиться душой, как, впрочем, и при созерцании любого талантливого произведения искусства. Потому этот фильм, как и "Предстояние", не будет востребован не только сталинофилами, святыню которых Михалков опять поругал, не только теми, кто лично Михалкова Люто-Бешено-Ненавидят (по каковой причине ВСЁ, что он делает (в лёгкой форме - всё, что он делает начиная с 90-х гг.) считают плохим априори), но и утомлённой блокбастерами "попкорновой" аудиторией, которая, увы, составляет сейчас большинство российского зрителя.

По субъективной оценке ставлю - Пять с плюсом. Однозначно буду приобретать лицензионный диск в личную видеотеку.

П.С.

П.П.П.С.